УМЦЧто же такое профессия теоретика, насколько она важна? На эту тему мне удалось пообщаться с преподавателем теоретических дисциплин Любовью Дмитриевной Шерстобитовой, Она поделилась своим опытом и рассказала, в чём залог её счастья и любви к своему делу.
— Любовь Дмитриевна, расскажите, пожалуйста, почему Вы выбрали профессию теоретика?
-В 12 лет я сама впервые пришла в музыкальную школу. Поскольку я была уже достаточно взрослой, то училась всего четыре года. Это было очень мало, потому что девочки, которые учились потом со мной в училище, имели за плечами по 7-8 лет музыкальной школы. Я чувствовала эту разницу, ощущала, что мне этих лет не хватает. Мне не повезло на первых двух годах обучения в музыкальной школы с преподавателями, они всё время менялись. На 3 курсе по ускоренной программе обучения пришла педагог, которая не стала мириться с нашим уровнем знаний, (а он был не очень высок из-за смены педагогов). Будучи отличницей в общеобразовательной школе, я не хотела отставать и здесь. На 4 курсе я решила, что хочу не просто идти в училище, а поступать на теоретическое отделение. Тогда был очень большой конкурс, это было престижно. Мне безумно хотелось поступить, я понимала, что мало знаю после четырёх лет обучения в музыкальной школе. И вот в том году нас на теоретическое отделение пришло всего 3 человека. Потом нас стало 9 человек, остальных взяли с фортепианного отделения. Курс был старательный, ребята необыкновенно-целеустремлённые, заточенные на учёбу, мы понимали значимость своей профессии.
— Какими были Ваши первые шаги в профессии теоретика?
-Первые шаги были ещё в училище. Уже на 3 курсе я пошла работать теоретиком в музыкальную школу №5. Мне было 18 лет, я пришла к директору школы, и он мне говорит: «Вы знаете, какая у нас проблема, наши народники вступительные экзамены в училище сдают на четвёрки, а сольфеджио на два. Вот вы теоретик, вы и будете с ними заниматься».
Мне, конечно, тогда досталось, мои ученики были на 5-6 лет моложе меня, всё парни, девчонок мало. Это сложный возраст у детей, и в это дело мне сразу пришлось окунуться, без всякого педагогического и опыта. Помню, что было очень трудно, но у меня была настойчивость. Я думаю, что если что-то делать, то нужно делать это хорошо, либо вообще не заниматься этим. И раз мне этих мальчишек доверили, то я должна сделать всё возможное.
Первые два года было тяжело, потому что я совмещала учебу в училище и работу в музыкальной школе, но на третий год и у меня нагрузка снизилась, и дети стали ручные да и опыт появился. Но делала я это всё с удовольствием, видимо, уже тогда понимала, что это моё, несмотря на сложности, всё было в радость.
— Как Вы считаете, в чём заключаются плюсы и минусы этой профессии?
-Да вообще-то это очень интересная специальность: покопаться, поанализировать музыку. Минусы появляются тогда, когда преподавателя сольфеджио начинают обвинять, что из-за нас дети уходят из музыкальных школ. Хотя, чаще всего, дело заключается в самом ребёнке: я ему всё объяснила, мы записали, потренировались, а дальше нужно сделать домашнее задание, а ребёнок о нём вспоминает только накануне урока. И родители потом удивляются, почему в учёбе нет прогресса, это и грустно, в этом и минус. Жалко ещё, что урок сольфеджио бывает раз в неделю.
— Какими были Ваши студенческие годы? Что оказалась самым ценным и чего, на Ваш взгляд, не хватило?
-Замечательными. Повезло и с необыкновенными преподавателями, и с девчонками, курс у нас был чудесный. Всего было с такой лихвой, что до сих пор мне этого всего хватает, с неимоверной благодарностью вспоминаю это время. У всех преподавателей, кто с нами работал, было необыкновенно трепетное отношение к нам.
— Назовите, пожалуйста, людей, которые повлияли на Вас? Что они для вас значили?
-Это, конечно, Ольга Евгеньевна Гребёнкина, которая была у нас преподавателем музыкальной литературы. Она очень заботилась о нас и о нашем будущем. Владислав Серафимович Гребёнкин, преподаватель сольфеджио учил нас мыслить на этом предмете. Например, он учил, что некоторые моменты в диктанте можно просто домыслить, учил применять теоретические знания. Он был очень строг, но, тем не менее, после каждого экзамена мы всегда шли не домой, а на лодочную станцию, где он брал на прокат лодку и мы катались, отдыхали и веселились. Так было все четыре курса.
Ещё хотелось бы назвать Валентину Владимировну Кочаргину, преподавателя фортепиано. После музыкальной школы у меня была не очень хорошая подготовка и Валентина Владимировна просто заново начала мне ставить руки. Я занималась первые два года на фортепиано по 2-3 часа в день. Всё, что они мне дали тогда, я стараюсь также полно отдавать и на своих уроках.
— Что означает профессия теоретика?
-Это, прежде всего, кругозор, больше, чем на других специальностях, и аналитический ум. Я всегда стараюсь дать намного больше, чем требуется по программе, чтоб дети были готовы к тому, что их ожидает.
— Важна ли эта профессия?
-Понимаете, занятие музыкой развивает логическое мышление и интеллект. Музыка развивает их на генетическом уровне, конечно, эта профессия важна.
— Довольны ли Вы своим выбором профессии?
-Есть такое выражение, что счастье — это когда утром с удовольствием бежишь на работу, а вечером с таким же удовольствием бежишь домой. Конечно, я довольна. Нынче будет 48 лет, как я в этой профессии и меня мои дети как-то спросили, не надоело ли мне одно и тоже по сто раз рассказывать. Я сказала, что нет, не надоело. Я каждый раз узнаю что-то новое, открываю для себя в произведениях, которые слушала уже много раз, другие стороны. И все дети разные, это всё очень интересно.
— Приходилось ли Вам в профессиональной деятельности переступать через свои принципы?
-Через принципы я стала переступать, когда в музыкальную школу стали брать всех подряд. Раньше брали только отличников и тех, кто хорошо сдал вступительные экзамены, а потом школа должна была как-то выживать и тогда стали брать всех. Некоторые вообще были необучаемы, дети, у которых слух, память, ритм – всё 2, а я не должна терять уровень. Как-то я шла на экзамен 7 класса и думала, что меня сейчас дисквалифицируют, но, не знаю, какое чудо случилось, они все замечательно ответили и меня похвалили. На самом деле, даже такие дети с плохой подготовкой были научены и всё хорошо знали. Тогда, на экзамене всех пригласили учиться в колледж. Но, конечно, с такими проблемными детьми приходилось закрывать глаза и ставить не совсем соответствующую оценку, в этом я и переступала через свои принципы.
— В чём сложность работы с детьми?
-С детьми, пожалуй, сложности нет, больше сложности с родителями. Потому что сколько было проблемных детей, не только с точки зрения способностей, а с точки зрения «не хочу учиться», но если приходит родитель, который очень хочет развивать своего ребёнка, с такими всё сделаешь ради него. Но бывали случаи, когда родители приходили, ругались, без основания упрекали и в таких ситуациях, конечно, бывает сложно.
Если родители понимают, работают в контакте, доверяют преподавателю, то всё будет замечательно, какой бы ребёнок не был, всё сложится хорошо.
— Ваши пожелания будущим преподавателям-теоретикам?
-Я своим ребятам говорю, что вы выбрали сейчас свою профессию, и от того, как вы будете сейчас заниматься, зависит то, как вы себя будете чувствовать в профессии. Если будете много знать, то всегда будет интересно.
Интервью подготовила студентка 4 курса отделения
«Теория музыки» Кононова Мария.
